И вот настал всем ожиданиям предел, под Рождество и чудеса доступны…
И в снег, и в грязь седую, в чёрный беспредел, где тьма стоит стеною неприступной, сбивая напрочь солнца животворный пыл, кровь разливая алою смолою, где каждый, кто не выжил, тот, как лёд, застыл под рога звук воинственный в покое – вот в этот снег бедовый, в ледяную грязь входили армией гонцы владыки, ни чёрта, ни врагов, ни смерти не боясь. Летели в небо горловые крики, и все – о том, как праведны пути в боях, сражениях и битвах против монстров. Искателям руин неведом вовсе страх – и раны, и потери сносят молча. Плечом к плечу, шеренгой ровной, как струна, ночной атакой без предупрежденья [об этом знала лишь проклятая луна] – ни дрожи в душах, ни в сердцах сомненья – броском разъяренного зверя на врага напали, растерзав и уничтожив. Неотвратимы, как песчаный ураган. Гнездо нашли – и тварей шанс ничтожен из логова по трупам смрадным уползти и зализать укусы стрел и копий. Уже рассадник зла, свой штаб им не спасти – обитель мрака в тишине утопий. От монстров и ни духа, ни следа. Покой. Падёт хвала на стоны тех, кто ранен. Вот славная победа твёрдою рукой и стяги на ветру над полем брани, а враг не скоро возродится вновь нетленн. Сквозь пепел луч пронзит калёный воздух. Казна – в награду, память многих тысяч лет. Искатели…Таким не нужен отдых, труба зовёт – и это самый лучший зов, в нём слышны ноты солнечного света. Пусть тьма ползёт, клубится адом из низов – здесь есть кому призвать её к ответу.
Вот так настал всем ожиданиям предел, под Рождество все чудеса доступны… Ты смог пройти туда, куда давно хотел, поправ ногами зло, что было неприступно.
|